23.09.2011 10:30:00Неприятные слова

Для меня каждое слово обязательно должно иметь значение, а сочетание слов — смысл. Именно поэтому я долгое время вообще не учитывала в общем словесном шуме это невероятное понятие «икона стиля». Все объяснимо: мне, выросшей на бескомпромиссной вере в партию и советский народ, было чуждо слово «икона», а «стилю» уделял тогда внимание на последней(!) странице только один журнал — «Болгарская женщина». Говорить о моде долгое время могли только специалисты престижнейшего нижегородского Дома моделей, а публичные, в хорошем смысле слова, женщины появлялись на публике в строгих костюмах: мужской верх, женский низ (юбка то есть), и темных платьях с непременной брошью и (или) кружевным воротником.

Я училась шить и вязать, меня кидало в разные стороны: то свитер грубой рыбацкой вязки, то нежный школьный фартук с великолепным воланом и бантом. Неизменным в моих отношениях с собственным стилем оставалось одно: я смотрела на тех, кто был на виду, — учителей сначала, потом руководителей, затем — первых демократичных политиков... И не зря, как оказалось. Именно эти профессии мне и предстояло последовательно освоить.

Учительницей я подражала лучшим киношным образцам: узкое черное платье с белым воротником, нитка искусственного жемчуга — и вот уже мои двадцать два года превращались в тридцать, а то и сорок два. Став директором, следуя примеру Веры Алентовой из «Москва слезам не верит», научилась носить идеальные костюмы с узкой женственной юбкой и шелковые блузки в мелкий рисуночек.

А когда первые коммерческие ларьки в девяностых начисто лишили меня покоя обилием цветов и фасонов, начала ВЫБИРАТЬ. Вот здесь очень пригодилась моя давняя привычка смотреть «по сторонам и вверх». По сторонам — это джинсы, рубашки, небрежные тонкие кашемировые свитера, прекрасные туфли на уверенных в себе и красивых, а главное — зрелых женщинах. Вверх — это дизайнерская безупречность в образе жен первых лиц и женщин-политиков.Иконами стиля становились по версии журналов и телепрограмм разные героини, я же мучительно продолжала искать себя. Я понимала, что, не имея привычки списывать в детстве, я не скопирую уверенно даже очень удачные сочетания. Мне мешала... я сама.

В «нулевые» мной заинтересовалась политика (политики?), я пошла на первые выборы. Нужно было признаться себе, что только уверенность В СЕБЕ дает силы. А какой я была: нежной, жесткой, умной, красивой — я не знала. И одеться соответственно не получалось. Организаторы моих встреч с избирателями недоумевали: они ждали «костюм», а приходило «платье» или «брючки с джемпером». Все чаще звучало вокруг меня: «Хакамада», мы представляли одну партию, я старалась быть такой же резкой и жесткой. Но я чувствовала — «не она».

Сегодня я уверенно разделяю стиль Ангелы Меркель — единственной женщины среди мужчин. Ее образ, ироничный и аккуратный, выдает ум, силу и... красоту, какую имеют лишь состоявшиеся люди. Но... Похожей хочется быть на Карлу Бруни-Саркози, такую независимо-зависимую, непосредственную и открытую, недосягаемо аристократичную и по-детски трогательную. И чтобы мятый шарф был уместен, и лодочки с летящим тонким платьем.

Меня часто спрашивают про мой стиль, а иногда его при мне обсуждают. Именно с точки зрения «иконы стиля». Так вот. Мне по-прежнему неприятно, когда говорят слова, которые я не понимаю.