20.04.2015 10:33:00Случай в лифте

Надо признать, что хотя юмор интернационален, существует специфика шуток в разных странах. Американцы смеются над несчастным Джимом Керри, англичане — над мистером Бином, итальянцы — над Берлускони, а немцы вообще стараются сохранять нордическую серьезность. Для меня показателем психологического здоровья является то, может ли человек посмеяться над самим собой, не обидеться на шутку в свой адрес, даже если эта шутка была не очень удачной. Я думаю, что главным слоганом XXI века мог бы стать, например, такой: «Шутите, и люди к вам потянутся!» У меня много друзей, которые умеют «вкусно» шутить, но, пожалуй, самый яркий из них — Гоша Сашин.

Дело было в Нью-Йорке. Гоша с женой, братом и женой брата приехали посмотреть на заокеанское житье-бытье, о котором Гоша имел представление только по фильмам, которые заполонили телевизионные экраны и вызывали наши частые споры. Он восхищался творчеством Гая Ричи и братьев Коэнов, а я говорил о том, что это юмор тупых поедателей гамбургеров. Я говорил о Николсоне и Хоффмане как о профессионалах с большой буквы, а он считал их слабыми актерами и т. д. и т. п. Так вот, Гоша захотел сам убедиться, как они там, в Америке, без нас справляются и не надо ли им чего подсказать.

Отель «Плаза», в котором поселился мой товарищ, находится в самом сердце Манхэттена, рядом с Центральным парком. Гошу поразил американский размах. Он любовался Манхэттеном из окна ресторана на шестнадцатом этаже отеля, его удивляли невысокие цены на товары, особенно на алкоголь («Представляешь, Петрович, «Хеннесси», литровина, стоит восемьсот рублей, а у нас пять штук, охренеть!»), и постоянные улыбки на лицах людей.

Примерно на пятый день пребывания Гоша (с родственниками) возвращался в отель после легкого шопинга. Руки оттягивали сумки с «сейловым» товаром, поэтому все были в хорошем расположении духа.

Одной из достопримечательностей отеля «Плаза» является стеклянный лифт с панорамным обзором. Рассчитан он примерно на тридцать человек, и каждый пассажир может по своему выбору любоваться либо внутренним интерьером отеля, либо великолепным видом на Центральный парк и Манхэттен. Когда наша компания подошла к лифту и Гоша гордо нажал на кнопку вызова, следом подтянулась разношерстная группа туристов, которые, видимо, только что вернулись с однодневной экскурсии по Нью-Йорку.

Гоша посмотрел на эти, такие разные (белые, желтые, коричневые, лиловые) лица, которые в данный момент были объединены чувством усталости, и пожалел бедолаг. Когда пришел лифт, Гошина жена и его брат с женой зашли в него и, облегченно выдохнув, поставили сумки на пол, а сам Гоша стал вежливо пропускать в стеклянную кабину уставших туристов. Он улыбался женщинам, солидно кивал мужчинам, даже умудрялся поддерживать (и это с сумками в обеих руках!) чистеньких старичков. Гоша последним зашел в лифт, но дверь не закрылась, а раздался мелодичный сигнал. Это означало, что лифт перегружен и кто-то должен выйти. Разноцветные лица повернулись в Гошину сторону и недвусмысленно посмотрели на него. Женщины — сочувственно, мужчины — строго, а чистенькие, добренькие старички — осуждающе. Гоша говорил потом, что именно в этот момент он понял, насколько мы разные и насколько мы похожи! Мой товарищ торжественно и печально, как капитан, покидающий тонущий корабль, сделал шаг назад, из лифта.

С радугой лиц произошла мгновенная метаморфоза. Кто-то стал смотреть в сторону, кто-то в потолок, кто-то улыбаться и болтать, кто-то одобрительно кивал Гоше, пока дверь лифта тихо и бесшумно закрывалась. Но! Ровно за три секунды до того, как дверь закрылась, раздалось яростно-энергичное:

— Эй!

Мгновенно примерно тридцать голов повернулись в сторону двери. За секунду до того, как дверь лифта закрылась, пассажиры увидели Гошу. Пакеты валялись у его ног, правая рука была вытянута вперед, кулак сжат, средний палец поднят вверх (видимо, указывая направление движения), а сам Гоша безмятежно улыбался…