23.02.2012 10:00:00Урок истории

В седьмом классе к нам пришла новая учительница истории. Замужняя молодая женщина лет двадцати трех. Светлые волосы, голубые глаза, приталенная кофточка, серая прямая юбка.

Я сидел за второй партой в правом ряду. Она часто подходила ко мне сзади и наклонялась, как бы проверяя, что и как я пишу. Но в то же время как бы случайно упираясь своей грудью мне в плечо. От этого уши у меня белели, шея заливалась бордовой краской.

Однажды после урока она задержала меня в классе. Поговорив по теме, предложила прийти к ней сегодня домой, часов в семь вечера, чтобы позаниматься дополнительно. У нее, сказала она, есть старинные интересные книги по истории Древнего Рима. Она знала, что Рим меня очень интересует.

В семь вечера я был у ее дверей.

Она была одета по-домашнему. Легкий халатик. Тапочки с помпончиками. Волосы распущены. Я сел за стол. Она принесла книгу, положила передо мной. Потом пошла еще за одной. Я открыл книжку, попытался читать. Она обошла стол и встала напротив меня. Потом наклонилась ко мне. Верхние пуговички на халатике расстегнулись. В распахе стала видна вся грудь.

У меня застучало в висках. Я опустил взгляд вниз, на книгу, но ничего там не видел — буквы расплылись, строки задрожали.

Она обошла стол, взяла меня за подбородок и поцеловала прямо в пылающие губы. Я вскочил, словно меня подбросила пружина. Схватил ее за талию. Прижался плотно к ее телу. Потом еще плотней и еще… и обмяк. Мне вдруг сделалось неловко и стыдно от всего того, что здесь происходило. Я запросился домой. Она вначале растерялась, но тут же, что-то решив для себя, стала сдирать с меня одежду. Я ужом завертелся в ее руках, не позволяя ей проникать слишком далеко. Осторожно, подбирая слова, она стала убеждать меня, что это вполне нормально, что я уже настоящий мужчина. Я дрожал, не знал, куда девать руки.

— Скажите, а это… не больно? — прошептал я.

А потом, сидя в ее ванной по горло в пене, я все заглядывал ей в глаза и спрашивал: «Вот это все, что было с нами, и есть та самая любовь?». И она, намыливая мне голову, отвечала:

— Да, конечно.

Я пытался уточнить:

— Значит, вы меня любите и, выходит, я вас тоже люблю?

— Конечно, — отвечала она, обтирая меня полотенцем.

Я вертелся в ее руках и продолжал выяснять:

— А как же ваш муж?

— А мы ему ничего не скажем, — смеялась она.

— А почему? — приставал я.

Она поднимала взгляд к потолку и говорила мне, что так нужно, и тогда все будет хорошо и со мной, и с ней, и с ее мужем. На это я удивлялся:

— Разве можно любить двоих?

Она смеялась, поила меня чаем и говорила, что я глупенький, но хорошенький.

Домой я возвращался, переполненный гордостью. Теперь я как равный шагал рядом со взрослыми дядями, стараясь даже ступать с ними в ногу. Я стал мужчиной! У меня есть любимая женщина. И она меня любит. Правда, я немного огорчался при воспоминании о ее муже. «Но раз у нее теперь есть я, то ее муж ей совсем уже и не муж». И от этой мысли я веселел, подпрыгивал, обрывая листочки на весенних топольках. Меня переполняли великие перемены сегодняшнего дня. Хотелось с кем-нибудь поделиться. Но, как назло, никто из друзей и приятелей на пути не попадался.

«Может, рассказать обо всем маме?». Но, войдя в подъезд, я передумал. «Нет, пожалуй, маме говорить неудобно, лучше папе». Вызвал лифт. Зашел в него. Поднялся к себе на седьмой этаж и засомневался: «А как начать? Нет, уж лучше я расскажу брату. А вдруг он смеяться будет? Нет, не буду и ему рассказывать. Она же говорила, что не расскажет никому. И я не буду».

Но, так ничего и не решив, я подошел к своей двери и нажал кнопку звонка.