05.10.2012 10:10:00Бутерброд с селедкой

Cегодня много говорят о том, как сложно в наше время организовать бизнес. Когда после одного из круглых столов ко мне подошел юноша, только что окончивший факультет менеджмента в одном из университетов, и стал жаловаться, что, дескать, и ниши все заняты, и рынок плотный, и связи нужны, а потом спросил моего совета, с чего начать, я вдруг вспомнил один очень давний разговор и ответил: «А ты любишь бутерброд с селедкой?».

***

Мой собеседник, хозяин первого в Торонто «русского магазина» Фима Зальц, весил, думаю, килограммов сто пятьдесят! Высокий, с огромным животом здоровяк являл собой пример успешного эмигранта. Веселый, добрый, позитивный, он всем своим видом демонстрировал преимущества западного, капиталистического образа жизни.

— Я ведь, Димочка, — говорил он мне, намазывая черный хлеб маслом и аккуратно укладывая на него нарезанную ломтиками селедку, — тоже был минус сто паундов, когда сюда приехал из Одессы…

Тут он делал паузу, чуть прикрывал глаза, видимо, вспоминая любимый город, не торопясь опрокидывал в рот рюмку водки, смачно глотал, замирал на несколько секунд, после чего с жадностью начинал есть бутерброд с селедкой, выкатывая глаза, и, почавкивая, рассказывал очередную историю…

В 1968‑м году Ефим Зальцман работал директором овощного магазина в чудном городе на берегу Черного моря. В Одессе. Уровень его возможностей в те времена, думаю, можно сравнить с нынешними полномочиями Председателя комитета Государственной Думы Российской Федерации. К нему заходили все — от Первого секретаря обкома КПСС до цеховиков, которые потихоньку начинали шить «левак» на Малой Арнаутской. Фима, тридцати пяти лет от роду, был очень уважаемым человеком, особенно, если принять во внимание, что тот самый начальник Одесского УГРО Гоцман (помните фильм «Ликвидация»?) был его дядей. Так как я встретил Фиму в далеком уже 1996‑м году, то считал его рассказы о героическом дяде мифом. Однако в то, что после комплексной проверки ОБХСС (какая-то добрая душа написала письмо в ЦК КПСС) ему пришлось уносить ноги из СССР, я поверил сразу. То есть еще до того, как проверка началась, добрые люди в погонах, которые отоваривались у него свежими овощами и контрабандным товаром, шепнули ему, что надо валить. Включив все свои связи, Фима уже через две недели выезжал в Израиль на постоянное место жительства. Однако в Израиль Зальцман не хотел, поэтому, прокантовавшись восемь месяцев в Италии (в то время путь в Израиль пролегал через Австрию или Италию), сумел договориться о выезде в Канаду, которая начала принимать беженцев из России. Не буду пересказывать его жизнь в первый год пребывания в Торонто. Скажу только, что когда ночью ему снилась Одесса и подсобка родного овощного, он просыпался в слезах и долго не мог успокоиться. И вот однажды…

— Мой Бог — это селедочка, — говорил Фима, дожевывая бутерброд и с любовью сооружая следующий. — Я, Димочка, очень селедочку люблю и всегда сам ее готовлю. Солю, в горчичном соусе делаю или в сметанке. А уж как я ее мариную, — тут Фима поднимал к небу глаза и складывал губы бантиком. И надо же было, что в 1970‑м, по квоте, завезли в Торонто много поляков. Русских (ну, это мы там евреи, а здесь русские, — улыбался Фима) было не больше сотни, а вот поляков тысяч пять завезли. А поляки, мой юный друг, тоже очень любят селедочку маринованную, а здесь ее, вы не поверите, Димочка, не делали! И начал я им в баночках селедку собственного приготовления продавать…

И вот Фима, который для удобства стал вместо Зальцмана просто Зальцем, стал ходить в «польский квартал» и продавать селедку. Его баночки шли на ура. Когда выяснилось, что поляки любят не только селедку, но и соленые огурцы, помидоры, капусту, а, главное, водку, — Фиме поперло! Он сначала открыл «рюмочную», а вскоре восстановил свои связи в Одессе и как законопослушный гражданин Канады начал импортировать из СССР селедку и водку, икру и шпроты, гречку и т. д, и т. п… Бывшая Родина помогала развивать бизнес Зальца, вышвыривая тысячи неугодных в эмиграцию. Оказавшись на далекой канадской чужбине, наши соотечественники боролись с ностальгией в магазине «Золотой ключик», где можно было купить и «оливье», и «селедку под шубой», и «докторскую» колбаску (Фима запустил небольшой колбасный цех), а, главное, поболтать с добродушным и обаятельным хозяином, который знал в Торонто всех и вся. К моменту нашей встречи Фима уже жил в Канаде двадцать пять лет. Он женился на эмигрантке, конечно же, одесситке, которая родила ему мальчика и девочку. И жена, и дети помогали ему в сильно разросшемся бизнесе. У Фимы был большой дом в Торонто и дом на озерах, яхта и пять автомобилей. У него было все. Единственное, чего ему не хватало — это ТОЙ, настоящей, черноморской селедки пряного посола, что продавалась на Привозе…